Лондон 2020. Осенние зарисовки

Хочется прогуляться по московским старым и любимым переулкам, забрести с подружками в какую-нибудь смешную галерейку (читала, что РозыАзора больше нет), присесть в кафешке, потрепаться, посмеяться, посплетничать. Странный во всем год: под окнами деревцо, которое вопреки законам сезона начинает цвести белыми цветами в ноябре, вдруг расцвело уже ни с того ни с сего в августе…

Сегодня первый раз причащались за карантинное время. Наконец-то разрешили посещение, но с ограничениями. Заодно получила подарок от нашего прихожанина к своим именинам (2 месяца назад, как прошли): бутылку вина, конфеты и хурму. Все изящно упаковано в девическую обертку с картинками типа старых рождественских. Очень трогательно. Когда-то мы подарили ему на именины чашку с этим сочным фруктом, а оказалось, что он его никогда раньше не ел. Ходил, спрашивал повсюду, что это такое, и потом от него я узнала, что здесь это называется персимон. Красиво… Теперь у нас образовалась традиция обмениваться персимонами.

Очень милый человек, немного старше нас, похоже, одинокий, небогатый, но любит делать подарки. Причем, всегда торжественно, обязательно после службы, и с подобающей речью. Он бывший переводчик-синхронист, работал до недавнего времени в библиотеке в Оксфорде, где и живет. Тратит на дорогу в лондонский храм 2,5 часа в один конец. Родился в зарубежье, в эмигрантской культурной и религиозной семье. С культивированным, даже стилизованным старым русским языком, очень правильным, но и забавным. Всех называет с отчеством, хотя это здесь не принято даже среди старых русских. В своих письмах перед обращением к адресату всегда досконально перечисляет все праздники по православному календарю и поздравляет даже с траурными датами, а также с Куликовской и Бородинской годовщинами. Иногда кажется, что он играет в свою игру — хранитель!

Другие дети эмигрантов первой волны, которых мы знали, не отличались так стилистически разительно от нас, как он. Недавно ушли в мир иной двое священников: во Франции — 96-летний богослов, один из основателей радиостанции «Голос Православия» в Париже, о. Борис Бобринский (прапраправнук сына Екатерины II и графа Орлова); второй, 78-ти лет — в Англии, доцент кафедры русского языка о. Петер Скорер, внук философа Франка, рукоположенный в сан дьякона 47 лет назад митрополитом Антонием Сурожским. Чудесные они были, умные и красивые люди. Последние могикане той России, которые, благодаря своим родителям, сохранили русский язык и истинную веру.

Царствие небесное.

Бромптонское кладбище. «День открытых дверей»

Все как-то замерло, будто время остановилось. Последнее сентябрьское тепло вот-вот покинет остров. Но пока радуемся, гуляя по нашему старому Бромптонскому кладбищу-парку. Оно входит в так называемую «великолепную семерку» лондонских кладбищ. День будний, и сегодня здесь непривычно тихо: изредка проедет велосипедист, пробежит потный стайер, кто-то промчится на самокате или мамочка прошествует с коляской. Пока еще шелестит зеленая листва вековых деревьев с редкими вкраплениями золота, и растут в изобилии кусты ежевики.

Кладбище посветлело до прозрачности, куда-то делась его летняя деревенская запущенность — отмыты камни, скошена двухметровая крапива и выдернута трава на надгробьях. Белкам раздолье: знай себе перескакивай с камня на камень, с надгробья на мавзолей среди крестов и ангелов. Покой, тихая радость и благолепие…

Лет десять тому назад на кладбище любили встречаться геи, но после того, как закрыли их клуб, находящийся напротив, они куда-то исчезли, хотя некоторые даже веселили глаз своим изысканным прикидом. На одной из надгробных плит желтеет большое пухлое одеяло — то ли кто почивал, то ли загорал. На лавочке расположился голый по пояс, забронзовевший на солнце бородач, дальше, на небольшой полянке тоже принимают солнечные ванны, восполняя дефицит витамина «Д». Внезапно тишину разрядила бодрая песенка: мимо нас победно промчался на велосипеде с корзиной для пикников пожилой эсквайр.

Впереди архитектурный центр кладбища — часовня под большим круглым куполом, к которой с двух сторон стремятся высокие крытые галереи, и все это напоминает базилику св. Петра в Ватикане. Под галереями железные ворота с решетками, ведущие в катакомбы, где стояли гробы. Раз в году, в День открытых дверей (да! есть такой день), в подземелье можно попасть. Экскурсоводы и члены Общества друзей Бромптонского кладбища проводят экскурсии, пугая посетителей мистическими историями и рассказывая об известных персонах, нашедших здесь свое упокоение. Среди них много военных ¬— мемориалы погибшим в войне и военным челсийским пенсионерам. Здесь похоронены главная суфражистка и борец за женские права Эммелин Панхерст; основатель Музея Виктории и Альберта Генри Коул; составитель первого цыганского словаря Джорж Борроу; инженеры и ботаники, музыканты, литераторы.

На этом кладбище упокоились русские генералы; легендарный Евгений Саблин, дипломат царской России, основатель Русского Дома в Лондоне; священники, среди которых почитаемый миссионер и проповедник митр. Антоний Сурожский; баронесса София Буксгевден, фрейлина последней русской императрицы, разлученная с царской семьей в Екатеринбурге, благодаря чему уцелела и оставила три тома мемуаров. Здесь много наших крестов…

И, вот он, финальный аккорд — так хотелось запечатлеть, но было неудобно — на высоком постаменте в тени галереи, слегка склонившись над книгой, сидит тоненькая девушка в белом платье с прямыми темными волосами до плеч — эльф, мечта поэта, произведение искусства.

Тихая лондонская осень…

Ольга Левина, Лондон